23. Игорь Иннокентьевич Портнягин. 1923-1943
Из писем за 7-17 августа 1942 года понятно, что Игорь еще восстанавливает ногу в госпитале.
Упоминание о старшем брате дает информацию о том, чем занимался Владимир Николаевич Михайлов. «Мокрый плеврит» брата Игорь связал с неподходящим климатом. Я не вникала в возможность такой взаимосвязи. Знаю:
1) у бабушки моего мужа был аналогичный диагноз во время проживания в Сибири;
2) родственники по той линии остались жить во Владивостоке и, когда Ангелина Транквиллиновна уже похоронила мужа и сына Азария, ее из Челябинска перевезли во Владивосток.
И возвращаемся к военной переписке:
07.08.1942 г.
Дорогие папа, мама, Зоря!
Получили ли вы мое, посланное 2 августа письмо с уведомлением о перемене моего местожительства, а также телеграмму, параллельно отправленную, согласно плану папы?
Отдых мой приходит к концу, скоро снова поеду на работу на Западный. Вчера измерял угол разгиба в коленном суставе, оказался 1670, так что остались сущие пустяки, каких-то 130. Это, однако, при условии, если голеностопный сустав не принимать во внимание. Видимо между этими суставами существует взаимодействие, если поднять стопу вверх, то угол разгиба ноги получится градусов 150, если совсем ее опустить, то угол разгиба будет 1670. Делают мне массаж, индивидуальную гимнастику, верчу ногами велосипед, поднимаю грузики, лажу по шведской стенке — это из назначений (здесь, хоть и назначена парафинотерапия, но нет парафина). Играю в волейбол, гуляю по лесу.
Издалека виден шпиль химкинского вокзала. Теперь уже с полным основанием можно сказать, что руководители (а от них зависит и все остальное) здесь лучше, чем в Архангельском. И это несмотря на то, что госпиталь существует на деньги не НКО, а ВЦСПС. Значительно лучше здесь основное питание, очень разнообразное и вкусно приготовленное, надо отдать должное и повару, и диетсестре (это должно быть большой специалист, о ней, вы можете составить представление, если взгляните на О.М. Веселкину, мысленно уменьшив в два раза рост, не уменьшая толщины). Комиссар госпиталя — бывший директор санатория, устроивший по собственной инициативе послеобеденный чай в 6 часов вечера со свежеиспеченной белой булочкой (где-то по блату достается сахар и белая мука дополнительные). Хлеб здесь собственного печения, завтрак из двух блюд, ужин тоже из двух. Так что, я думаю, вряд ли где-нибудь найдешь сейчас лучшие продовольственные условия. Очень приятно молниеносное облуживание и прекрасная сервировка стола.
Я поправился и отдохнул здорово. С апреля прибавилось не меньше, наверное, 8 кг живого веса, т.к. ребра, которые в апреле торчали, как шпангоуты корабля, строящегося, сейчас закрылись слоем осадков см в 1,5-2, и я стал похожим на тот же корабль, только уже одетый бортами. Морда стала толстой — это признается всеми, знающими меня месяц-два. Мой отдых вот уже через 10 дней будет равен 4 месяцам — отпуск за два года. Прошлый год мне пришлось работать, вот история и вернула свое. Хожу сейчас уже, наступая на пятку, хотя полной опоры, пока на ней нет, так что получается немного «рупь двадцать» при шаге, это не мешает танцевать.
Отсюда в Архангельское довольно часто ездят, но несмотря на мои просьбы, оттуда писем не привозят, говоря, что их нет. Это, по-моему, не должно быть, чтобы за 5 дней мне не пришло ни одного письма. В здешней библиотеке (довольно-таки бедной) все же я разыскал «Жино Кристофа» (хотя и только первый том (три книги)). Существует еще 4 тома (7 книг). Но и этому я рад. Вот так я и живу.
Как прошла перевозка Зори в Свердловск? Какие условия у Серебровского? Как здоровье мамы после холодного дождливого Кирова? Все ли обошлось благополучно? Уехал ли в колхоз кто-нибудь из наших — папа или мама? Как поживает урожай нашего огорода? Думаете ли вы приехавших МХАТ и Ленинградский театр оперы и балета в Свердловск, посетить? Говорят, очереди за билетами становятся с 9 часов утра, хотя касса открывается в 2. Как часто навещается Зоря, ходят ли к нему знакомые ребята, и кто?
Мой бумажно-конвертный кризис все усиливается. В здании госпиталя появился фотограф, хотя сняться у него из-за очереди так же трудно, как скажем, сейчас мне встать по команде «смирно». Все же попытку сделаю, может быть, что-нибудь и получится, но мне кажется, что пока дойдет моя очередь, у фотографа кончатся материалы.
Вечерами смотрим, как сотни прожекторов режут ночь. Зрелище феерическое и красивое. Иногда постреливают зенитки, пускаются трассирующие пули и ракеты.
Чернила отвратительные. Те микроскопические надежды на отпуск, которые появились в Архангельском, здесь, в Химках, терпят полный крах под давлением причин внутри госпитальных и причин внешних, кожных, но отнюдь не теплых. Приветы М.М., М.Ф., москвичам, всем знакомым и друзьям. Все же я надеюсь, что моя телеграмма дошла и письма жду. Крепко целую. Игорь.
Получили ли посланные из Архангельского 1250 р.?
16.08.1942 г.
Дорогая Рида!
Сегодня уже треть года, как я лечусь — и до чего незаметно летят дни. Сегодня опять пахнет холодом, дождь и ветер. Отчасти погода помогает мне выполнить намеченное — отсылаю во все концы последние письма из госпиталя, потому что жить мне здесь осталось не больше 5 дней и, хотя еще и не совсем до конца отремонтирована моя лапа, но воевать уже можно.
Я рассчитывал, что в день своего 19 летия снова вступлю в бой, но, по всей вероятности, опоздаю.
Насколько я здоров, можно судить по тому, что почти каждый день вечерами танцую часа по два, правда потом кое-как добираюсь до своей кровати и засыпаю мертвым сном. Вовсю играю в волейбол и питаюсь романами, рассказами и прочей литературой — впереди ведь месяцы отрешения от культуры и я жадно стараюсь отхватить от этой области все, что возможно.
Ежедневно продолжаю получать порцию искусства. Так вчера слушал артистов всесоюзного радиокомитета и поэта Арго.
Сегодня современная хирургия делает чудеса. Впервые почти за 2 года получил письмо от владивостокского братца, оказывается он 14 месяцев плавал и был за границей, наверно, в Америке. Жаль, что среди этих 6 писем не было твоего, а оно, наверное, с фотографией. Но еще не сегодня я уезжаю, а потому надежда теплится во мне. Памятью и воспоминаниями о всех дорогих мне живу, а фото сильнее напоминает, поэтому и жду его с таким нетерпением.
Мама пишет, что мне можно было бы поступить в военно- воздушную академию, работающую в Свердловске. Я ее понимаю, да и ты, наверное, тоже. Но даже, если бы я и хотел, это невозможно — фронт требует командиров, имеющих боевой опыт, знающих уловки и тактику врага. И моя дорога до окончания войны — только на фронт или… Но будем думать и надеяться, что после разгрома врага дорога приведет меня и в Свердловск, и в ВУЗ, и к друзьям и товарищам.
Привет О.М. и В.И, привет тем, кого встретишь, нашим общим знакомым. Впереди, быть может, большой перерыв в письмах, но, если захочешь узнать обо мне, маму я всегда извещу.
Крепко целую. Игорь.
16.08.1942 г.
Дорогие Вова, Люда и Лидочка!
От папы узнал, что мои открытки вы получили, как ни мало надежд я возлагал на них. Я все еще в госпитале, сегодня уже исполняется 4 месяца со дня ранения. Лечиться мне осталось дней 5, не больше. Нога моя прострелянная отремонтирована на 90-95%, и сейчас растягиваются, рассасываются рубцы, чтобы освободить разгибание. Переехал я полмесяца назад в новый госпиталь, расположенный так же под Москвой (это уже 7й по счету). Пожалуй, это лучший из всех — прекрасное питание, врачебное и иное обслуживание. Играю в волейбол, но вечерам танцую, днями глотаю книги, запасаясь литературным багажом на предстоящий разрыв с культурой (ежедневно прочитываю страниц 200-250 — не меньше). Смотрю часто кино, слушаю концерты. Вчера приезжали артисты из РВ-1 им. Коминтерна и поэты. В том госпитале, где жил я раньше в Архангельское, отдыхают сейчас летчики Англии, сражающиеся на наших фронтах. Из этого можно сделать вывод, что жил я в неплохом месте. В бой снова вступлю, наверное, в первой декаде сентября, думал, что день своего рождения встречу в бою, но, вероятно, опоздаю, пока выпишусь, то попаду в резерв кадров Западного фронта, да пока догоню часть, пройдет дней 15, а то и больше.
Посылаю свое фото, снялся совершенно случайно у любителя я в госпитальной форме — халат из эрзац-меха. Вы можете, конечно, принять его и за бобра. Как вам хочется. Фотография довольно точно отображает оригинал. Я повернулся так, чтобы шрам на левой щеке не был виден, хотя на фото чуть-чуть можно заметить его начало. Мокрый плеврит Вовы мне совсем не нравится. Насколько я понимаю в медицине, необходимо менять климат, хотя в данных военных условиях это представляет солидную трудность.
Наверное, после войны уж придется этим заняться. Хорошо бы нам всем собраться в Свердловске. Зоря лежит сейчас уже, наверное, в Свердловске — ему основательно досталось. Пишет, что все эти фронтовые происшествия с нами заставили значительно постареть маму. Это тоже очень-очень неприятно. Война на всех оставит след. Ну пока. Постараюсь как-нибудь черкнуть с фронта. Крепко целую. Игорь.
17.08.1942 г.
Дорогая Павла Николаевна!
Случай помог мне сняться у одного паренька-любителя. Спешу исполнить вашу просьбу о фотографии.
Ваше воображение может дополнить фото о качестве мехов, низвергающихся с моих плеч. Уверяю вас, что это настоящий бобр. Не хватает длинного чубука, воткнутого в угол рта, чтобы получился портрет молодого помещика перед утренним кофе.
Я повернулся на фото так, чтобы скрыть царапину на левой щеке и ее начало только чуть-чуть можно заметить.
Сегодня ночью было уже 4 месяца со дня ранения, а я все еще на отдыхе. Думаю, все же, что мне немного осталось, примерно дня 3, потому что нога моя отремонтирована уже процентов на 90-95 и чувствую я себя прекрасно. Дождливая погода вчера и сегодня прервала игру в волейбол и танцы, чем я в последнее время увлекался. Глотаю романы, рассказы, повести, стараясь запастись этим багажом перед предстоящим разрывом с культурой; только вчера кончил «Сестру Керри» Теодора Драйзера, а сегодня уже кончаю «Смерть Вазир Мухтара» Ю.Тынянова. И та, и другая очень нравятся. Сегодня после полумесячного перерыва получил целых 7 писем, жаль, что среди них не было вашего. Но сейчас вы, наверное, в колхозе, а мое письмо с новым адресом лежит в Ярославле. Братец мой переехал в Свердловск и находится теперь под маминым оком, большую радость принесло письмо старшего владивостокского брата, он оказывается 14 месяцев был в заграничном плаванье (наверное, в Америке), а я и не знал, это первое письмо больше, чем за 2 года. Мама пишет, что нынче хороший овощной урожай. Это мне приятно. Вам, конечно, понятно почему.
Думал я день своего рождения встретить снова в бою, но, видимо, опоздаю и это выпадет на первую декаду сентября. Кажется, даже 3х дневного отпуска мне не дадут, слишком сильно нуждается сейчас фронт в командирах с боевым опытом. В Архангельском отдыхают сейчас летчики дружественной Англии, сражающиеся на наших фронтах. Там мне много, наверное, накопилось писем. Жаль, что не пересылают — летчики, наверное, не умеют читать по-русски. Мимо окна ползет сигара дирижабля — медленно, торжественно. Сегодня почти осенний день, и как летят дни!
Крепко целую. Игорь.
Как думаете — заканчивается лечение Игоря?
