13. Портнягин Игорь Иннокентьевич. 1923-1942
24.03.1942.
Действующая армия.
Дорогие папа и мама!
Вчера послал письмо, где говорил, что выезжаю с места жительства на фронт, это действительно так. Хотя еще и не выехал — может быть завтра или послезавтра. Еду севернее, вполне возможно, что буду защитником колыбели Революции, но определенно, что-нибудь сказать, конечно, не могу. Адрес не меняется. Так что пишите, не стесняйтесь. Последнее письмо от мамы получил ведь еще в январе, а из Свердловска от ребят и еще раньше. Как-то вы там живете? О Свердловске довольно много читаю в газетах и все громкие имена академиков и писателей под статьями. Чем помогаете фронту? Вместе с этим письмом вышлю ценным письмом денежный аттестат (уже взял из финчасти необходимые документы — аттестат и расчетный лист — осталось только послать), по которому получайте в течении года с 1 апреля по 300 руб. в м-ц в военкомате. Может быть, мама сможет теперь взяться за свою книгу. Желаю успеха. Тем более, что консультантов по писательству сейчас у вас много. Где Азарий, кем он работает, участвовал ли в боях? Мама писала, что он уехал в Архангельск, может быть, встретимся.
Кто его знает. Ну, если не на фронте, так дома соберемся, как только Гитлера прикончим. Адрес мой, пожалуйста, скажите всем ребятам, Осману Садыковичу, так как, хотя я и писал всем, но почта работает сами знаете как. Уже 24 марта, а погода неважная. Сегодня идет какой-то сырой снег и дует ветер. Живут ли в Москве Жуковы? Поеду, возможно, через Москву. Их адрес припоминал и не знаю, правильно или нет вспомнил: Таганка, Товарищеский пер. 3 (или 103) кв. № ? где-то на четвертом (вообще на последнем) этаже. Есть телефон №3-24-28 (это конечно тоже «точно»).
Приветы фронтовые Марии Марковне, Матвею Федоровичу, москвичам, знакомым и т.д. и т.п.
И опять забыл — жив, здоров, толстею, пока на месте.
Ну пока. Крепко целую. Игорь.
Писем жду с нетерпением.
P.S. Помнит ли меня Н.И. Дружинин?
Наверное очень смутно. Адрес его у меня есть, хотя его, наверное, в столице нет.
Если выпадет свободное время, исполню свое обещание — зайду. Где Прохоров, Смирнов, Шпильберг? Позвоните их родителям. Игорь.
Да. Поддержка тыла важна не только материальная, но и моральная.
Покажу, что за Жуковых вспоминает Игорь.
Ангелина, мама Игоря, и Иулитта, моя прабабушка, — дети Транквиллина и Александры. У Иннокентия Жукова было четверо детей (по крайней мере, у меня такие сведения). Мои родственники почему-то довольно часто общались с младшей дочерью Ириной 1908 г.р., а потом — с ее дочерью Инной Кирилловной. У Инны Кирилловны один раз на ночь и я останавливалась по окончании 8-го класса, то есть, лет в 15. Фамилия, правда, у Ирины и Инны была уже Плотникова.
Про Иннокентия Николаевича Жукова много написано в Интернете, так как он был известным скульптором и «старшим пионером республики».
Про мужа Ирины Иннокентьевны тоже есть статьи, как об ученом экономисте, замминистра по экономике СССР. Кирилл Никанорович Плотников.
Давайте почитаем письмо Игоря однокласснице. С родителями он не делился некоторыми своими тревожными мыслями.
07.04.1942 г.
Западный фронт.
Добрый день, Аля!
Смотрю кино «Фронтовые подруги» и звуки орудийных залпов и пулеметных очередей сливаются в картине с тем же в действительности. Фронт в 6-8 километрах. То, о чем говорилось, писалось, рассказывалось так много, стало рядом, явью. Все усиливаются воздушные бои над головой, не переставая раздается уханье бомбежки, днем и ночью. Вначале обращал внимание, смотрел в оставшиеся кусочки окна (остальное выбито упавшей почти рядом бомбой), сейчас привык (живу здесь уже дня 4).
Боя жду со дня на день, с часу на час. Хочется скорей, какой-нибудь развязки, а то в башку лезет всякая чертовщина.
Приезжал ансамбль Энской дивизии. «Вальс Петренко» почему-то напомнил многое из прошлого. Еще больше подействовал «Соловей» Алябьева, как-то расстраивающе. Вспомнилось то, что было и что вряд ли вернется. От чего потянуло в Свердловск, домой, к вам, в школу. Да, вот так поживешь, поездишь, посмотришь — узнаешь, что такое жизнь. Я видел сожженные деревни, где остались одни печные трубы и деревни, где не осталось даже труб. Они были взорваны уходившими фашистами; видел людей, оставшихся без крова, ограбленных; семьи, у которых убиты, расстреляны родные. Видел и груды разбитых зданий в городах, целые составы поездов, скинутых под откос, сотни поломанных автомашин, танков, самолетов, трупов немцев на полях с тучами ворон над ними.
Впереди самое трудное — бой. Он может быть завтра и через 2-3 часа и вот сейчас, — тут фронт. Ранят, буду пробиваться в Свердловск в госпиталь к вам, всем медикам свердловским — быстрей поправлюсь. Ну а если это самое … не поминайте лихом. Эх, а жить как хочется, когда узнаешь, что такое жизнь. Какая это школа, пройденная мною за 9 месяцев; многое по-другому оценишь, взглянешь другими глазами, когда хлебнешь немножко из чаши трудностей; дом, друзей, книги, учебу, отдых, работу, как чертовски интересно жить! И когда залезет в голову мысль, что которую уж тысячу лет существует человечество, а до сих пор не может уничтожить эту человеческую мясорубку — заходишь в тупик. Трудное время выпало на нашу долю, ну, и живы останемся, победим, отстроимся и лет через десяток другой заживем. Своего то я добьюсь, лоб расшибу, а добьюсь.
Да, можем встретиться и до 1го мая, можем и через 3 года [!], а 50% за то, что вообще не встретимся — такая уж у меня специальность. Правда об этом и думать не хочется, а думается.
В данной реальной обстановке огромное желание получить от кого-нибудь письмо до боя. Пиши, пиши, пиши. Побольше и подлинней.
Заходишь ли к Риде? Большущий привет ей и всем, кто со мной учился и кто учил меня.
Пиши обо всех и о себе подробней. Навещаешь ли мамашу? Ее то я часто письмами успокаиваю. Где же мой братишка, он тоже воюет, и ни слуху, ни духу вот уже 4-й месяц.
Очень интересно, как живут Борька Сосон, Абрам [?] (ему лентяю я еще писал, а он так только и крепит тыл, а на фронтовика — ноль внимания). Гришка что поделывает? Таня как живет, Зина, где Валька, Витька и все, все. Пока. До свидания. С приветом. Игорь.
P.S. Чем Валерий Серебровский помогает фронту?
24 марта в ожидании первого боя Игорь написал несколько писем.
В письме своему учителю Игорь делает другие акценты.
24.03.1942 г.
Действующая армия.
Здравствуйте, дорогой Осман Садыковыч!
Часов 10-12 осталось мне до отъезда на передовые позиции. Хочу написать многим письма воспользовавшись, может быть, последней такой возможностью.
Еду на Северо-Западный фронт, быть может на защиту Ленинграда, это почетно защищать место рождения Революции. Готов выполнять любые задания, а моя специальность автоматчика — это тыл, это разведка — самое трудное, самое опасное; недаром газеты полны снимками и статьями об автоматчиках. Возможно «работать» придется в Карелии, что же, еще раз совершу «путешествие». Возможно, не одну тетрадь дневников карело-финской географии оставит этот поход.
Невольно думается и о всех возможных вариантах исхода моего пребывания на фронте. Если придется, дешево не отдам жизнь, 213 патронов сейчас заряжены в магазины моего автомата. Уложу не одного гада; беспощаден буду к фашистам, рука не дрогней. Как никогда сильна сейчас во мне жажда к жизни, не укладывается в голове, главное там — «буду жить» и еще натворю … дел. Осман Садыкович, быть может быть от меня не будет долго писем, но Вы пишите по адресу на конверте, письма меня везде найдут и это будет праздник (а я могу ведь уйти по тылам фашистов и это не даст возможность писать). Вероятно буду проезжать через Москву, постараюсь забежать к профессору Дружинину — тому, что консультировал меня к конкурсу в МГУ. Представьте, не лезет из башки об ВУЗе, а меня уверяют, что это несбыточно, я навсегда в Красной армии, а в конечном … думаешь — «жив буду, а там как-нибудь».
Вдруг с Зорькой встречусь на фронте, он где-то на северо-западном (3 месяца об нем не слышал). Из Свердловска уже 2 месяца ничего не имею. Написал сегодня ворох писем — домой, старшему брату во Владивосток, … Николаевне, ребятам, теперь буду ждать ответов и от вас с самым большим нетерпением.
Эти 20 дней прекрасно в отношении житейском прожил под Тулой у замечательной хозяйки, в ведении которой находится все молоко колхоза, растолстел (относительно, насколько допускает моя комплекция). Привык к бомбежке. Воспоминаниями школы, дома, Свердловска, вечеров с вами был занят сегодня, потому что с часу на час жду приказа об выезде и не провожу никаких занятий. На улице гадкая погода, сегодня дул ветер с мокрым снегом, лыжи тащить придется на горбу. В климатическом отношении будет скучновато, наподобие Каракола. Стаивающий снег обнажает все новые и новые предметы, брошенные фашистами при бегстве. Как-то вы живете? Выздоровел ли Б. Егудин. Где Ника? Кто бывает, кто пишет?
Привет Дарье Ивановне и другим учителям. Как школа? Навещает ли Рида? Свердловск живет, наверное, бурно — цвет собрался в нем. Есть ли свободное время, что читаете? Я на днях читал отрывки из «Войны и мира», дневники Миклухи-Маклая и мелкие произведения антифашистского содержания И. Эренбурга, Алексей Толстого, Тарле и др. Пишите побольше. Обо мне пока все. Крепко целую. Игорь.
Уведомление: Письма с фронта Великой Отечественной войны
Уведомление: Пешковы-Рындины-Жуковы. О пионерии слово